"(…) До Великой французской революции Франция, несомненно, была образцом для подражания. Но внезапное падение Бурбонов глубоко потрясло Екатерину II. Она любила французское Просвещение и увлеченно слушала Вольтера, но не думала, что это приведет к отмене монархического принципа. Этот момент важен, поскольку он породил идею о том, что теперь Россия может стать "жандармом Европы" (это выражение вновь всплыло при Николае I), противостоящим либеральным соблазнам, возникающим со всех сторон", — напоминает эксперт.
"(…) Важным периодом франко-российского диалога стали Наполеоновские войны. Когда русские пришли в Париж, французы ожидали увидеть дикарей и были удивлены, обнаружив людей, гораздо более приличных, чем, например, прусские воины под командованием Блюхера, — отмечает историк. — Затем Крымская война и оборона Севастополя ознаменовали собой очередной этап, своего рода реванш после оккупации Елисейских полей казаками. С конца века публика стала воспринимать Россию как новую землю обетованную. (…) Более того, благодаря, в частности, Мериме, который перевел несколько великих произведений, русская литература заняла особое место во Франции: Пушкин, Гоголь, Чехов, Достоевский, Толстой…"
"(…) В XX веке два главных русских миража стали двумя несостоявшимися свиданиями: между 1890 и 1917 годами буржуа занялись спекуляциями на русских займах. Из-за революции они потеряли все. Огромное разочарование! После коммунистической революции "великое сияние на Востоке" вызвало воодушевление у рабочего класса и интеллигенции. И опять вновь наступило разочарование, начавшееся с конца 50-х годов", — указывает Элен Каррер д'Анкосс.
"(…) Постепенно русские стали задаваться вопросом о том, не другая ли у них индивидуальность, которая отличает их от слишком либеральной европейской модели. Это не означало отказа от европейской идеи. Но они стали говорить: "У нас свой собственный путь", — анализирует собеседница издания.
"(…) Сегодня россияне используют стратегию сдвига в сторону Азии, чтобы напомнить европейцам, что у них на руках имеются другие геополитические карты. Ибо верно, что между Россией и Европой возник новый железный занавес. На самом деле, со стороны россиян это не столько искушение, сколько азиатский реализм. Они вошли в Шанхайскую организацию сотрудничества, находящуюся под китайской опекой, они вступили в партнерство с АСЕАН, и всякий раз они делали стратегический выбор, который не являлся цивилизационным. Но это не сделало из них азиатов. Россияне не чувствуют себя азиатами", — утверждает эксперт.
"(…) Мы недооцениваем усилия россиян, представляющие собой двойную ликвидацию тоталитарной системы и империи. Первая регламентировала мельчайшие детали их жизни, а вторая иллюстрировала величие России. Мы, французы, потеряли империю, которая возникла сравнительно недавно, и у этой метрополии не было географической протяженности. Мы знаем, что это было нелегко. Россия же потеряла четырехсотлетнюю империю, которая составляла одно целое с Россией. Подобная скорбь по величию требует времени на осмысление", — комментирует историк.
"(…) Следует помнить о том, что Россия — огромная и невероятно разнородная страна. Семнадцать миллионов квадратных километров и десять часовых поясов соединить нелегко, плюралистическая и парламентская республика, вероятно, в этом бы не преуспела. И все же россиянам удалось построить общество, в котором соблюдается этническое и религиозное разнообразие гораздо больше, чем об этом принято думать. Когда Путин строит огромную мечеть в Москве, он хочет показать, что в России мусульмане находятся у себя дома", — считает эксперт.
"(…) В Советском Союзе сформировалась культура систематической дестабилизации буржуазных демократий. Но сегодня я думаю, что Россия не настолько агрессивна, как об этом говорят. Россияне видели, как американские неправительственные организации навязывали свои правила игры в бывших советских республиках, и извлекли из этого уроки. По-видимому, сейчас они пытаются сделать то же самое, хотя получается это неловко и неумело", — предполагает Каррер д'Анкосс.
"(…) Сегодня Россия обеспокоена эволюцией европейского и западного мира. Традиционные ориентиры рушатся повсюду. Я думаю, что на самом деле россиян интересует вопрос не о том, как дестабилизировать Запад, а о том, как предотвратить заражение. Они привержены к системе традиционных ценностей, которые прекращают свое существование", — поясняет эксперт.
"(…) После трех веков колебаний русские пришли к выводу, что скопировать все невозможно. Подъем Китая показал, что у них есть точки соприкосновения с другими моделями общества — нелиберальными, если хотите. Выбор Петра I было чисто европейским. Но после падения Берлинской стены Солженицын ратовал за то, чтобы не придерживаться идей Петра I и искать независимый путь. Именно это они и делают", — констатирует собеседница издания.
"(…) Главная составляющая франко-российского сближения находится в головах политических деятелей. Эммануэль Макрон, похоже, готов двигаться в этом направлении. Будучи прагматиком, он видит ускоряющееся ухудшение франко-германских отношений, а также уход Англии. И оценивает выгоду от отсутствия соперничества за влияние с россиянами", — резюмирует Элен Каррер д'Анкосс.
Источник: Инопресса