"В последние недели Россия пытается срежиссировать возвращение на родину нескольких сотен сирийских беженцев. Фактически в этих возвращениях нет ничего "добровольного", и их размах не производит никакого впечатления. До такой степени, что медийная активность российской армии порой оканчивается чисто балаганным фарсом, — указывает Лема. — На самом деле, это неважно: для Москвы главное совсем другое. Речь идет о том, чтобы вписать новую страницу, запечатлеть в умах приход столь часто рекламируемого "русского мира".
"Ничто не способно устоять перед решимостью России, ее убойными бомбардировками, пропагандой и постоянно действующей дозой лицемерия. На основной части Сирии ей удалось при помощи иранцев отвоевать участок местности, утраченный кровавым сирийским режимом, хотя для этого пришлось привести его в состояние развалин, — отмечает редакция. — Сирийская война, собственно говоря, не закончилась, до этого еще далеко. Но жребий брошен".
Последняя большая битва, если она произойдет, развернется в Идлибе — в этой северо-западной провинции страны, где перегруппировалось около 2 млн человек и куда, в частности, были выгружены после так называемых соглашений об "эвакуации" самые экстремистские группировки оппозиции. Эти группировки близки к тому, чтобы уничтожить друг друга. Но здесь Россия сталкивается также со своим последним соперником в регионе: с Турцией. По целому ряду причин Анкара не может позволить себе махнуть рукой на Идлиб, говорится в статье.
"В то время как сирийский режим мечтает покончить с Идлибом, для Москвы игра становится довольно щекотливой. Сегодня Турция сдалась ей на милость и ест у нее с рук, — полагает автор. — Тем временем надо направить проекторы в другое место, то есть на те подмостки, где можно продемонстрировать "возвращение к нормальной жизни". Сценарий написан: сначала русские вместе со своими союзниками все разрушили, а теперь европейцам предстоит профинансировать восстановление. У каждого своя роль".
"Музыка долгой сирийской войны бесконечно печальна и несказанно жестока. Но Россия вот уже несколько лет пытается придать ей иное значение. И перед лицом русского речитатива единственное, что могут предложить страны Запада, — это гробовое молчание", — подытоживает Le Temps.