Террористическая атака на Париж не изменила радикально ход саммита G20 в турецкой Анталье. Она лишь сместила акценты — ведь ситуация в Сирии и борьба против "Исламского государства" и так были в числе главных тем встречи. Владимир Путин надеялся использовать Сирию и международный терроризм как повод для вывода России из дипломатической и экономической изоляции. Оправдался ли расчет российского президента?
Перелома не произошло
Путин провел полноценные переговоры с канцлером Германии Ангелой Меркель (Angela Merkel). По итогам встречи с британским премьером Дэвидом Кэмероном было сделано заявление о намерении совместно бороться с международным терроризмом. Накоротке дажеудалось переговорить с президентом США Бараком Обамой — несмотря на то, что накануне саммита американский Белый дом официально не подтверждал, что время на эту встречу найдется.
Тем не менее, даже в Кремле не торопятся праздновать триумф. Комментируя беседу с Обамой, пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков прямо сказал, что "ошибочно думать, что возможно за 20 минут перевернуть двусторонние отношения".
Выходит, что с одной стороны, парижские теракты, на фоне которых и прошел саммит в Анталье, заставили западных лидеров встретиться с Путиным как с одним из ключевых игроков по Сирии. С другой — они же еще крепче заперли российского лидера в "сирийской скорлупе".
Да, встречи с лидерами США и стран ЕС состоялись. Но Путину так и не удалось выйти за узкие рамки обсуждения "совместной борьбы с терроризмом" и "будущего Башара Асада". Если и были в Кремле накануне встречи "двадцатки" надежды на то, что удастся обсудить введенные после аннексии Крыма санкции или поговорить об участии России в создаваемых в мире новых зонах свободной торговли, то им не суждено было сбыться.
Дипломатический тупик
Выйти за рамки сирийской проблематики удалось лишь с несколькими особо близкими — в прошлом — партнерами России. Правда, не исключено, что как раз на этих встречах российскому лидеру лучше было бы ограничиться обсуждением исключительно антитеррористического сотрудничества.
Так, Ангела Меркель вроде бы сама заговорила с Путиным про Украину. Правда, не исключено, что это было лишь напоминание о том, что Запад вряд ли сможет признать аннексию Крыма, а вовсе не чаемое Кремлем предложение "обменять" Крым и Донбасс на Сирию.
Еще хуже вышло с хозяином саммита — турецким президентом Рэджепом Эрдоганом. Еще недавно это был едва ли не ближайший партнер Путина. Два авторитарных лидера симпатизировали друг другу и собирались ударить по Европе "Турецким потоком"- газопроводным проектом, который пришел на смену "Южному потоку". Однако коммерческие интересы, Сирия и армянский вопрос испортили крепкую мужскую дружбу.
Путин встретился с Эрдоганом уже хотя бы потому, что не мог проигнорировать хозяина саммита "двадцатки" в турецком Белеке. Но вряд ли российскому лидеру было приятно в очередной раз делать вид, будто он не понимает, что турки уже похоронили проект "Турецкого потока" или обсуждать судебный иск против "Газпрома", от которого турецкие партнеры требуют скидку на российский природный газ.
Перезагрузки не будет
Таким образом, саммит "большой двадцатки" в Турции вряд ли станет точкой, с которой начнется перезагрузка и потепление отношений России с Западом. Очередная дипломатическая победа, как обязательно подадут поездку Владимира Путина официальные российские СМИ, вновь окажется пирровой.
Кремль продолжает оставаться в дипломатической и экономической резервации, хоть и сумел улучшить свое положение, благодаря ставке на проект очередной совместной с Западом глобальной войны с терроризмом.
Проблема в том, что западные лидеры сами пока не сформулировали никакой новой антитеррористической стратегии, в которой Россия могла бы занять место, достойное ее военному потенциалу. А раз так, то сотрудничество с Западом и дальше будет ограничивать координацией по линии спецслужб и редкими встречами на международных саммитах за приставным столиком у барной стойки. Одних рукопожатий — пусть даже крепких — не будет достаточно, чтобы вывести Россию из международной изоляции.